Монголы, однако, вступать в рукопашную схватку не спешили, так же, как и русичи перешли на рысь, ехали по бокам в сотне саженей, с любопытством рассматривая нового, незнакомого пока, врага. Потом где-то в глубине их рядов глухо ударили барабаны. По скачущим монголам словно прошла волна. Понятно, за луки взялись, тоже пострелять решили. Ну-ну… Ратьша поднял щит.

Закатное, переходящее из голубизны в синеву небо, перечеркнули летящие стрелы, хлестнули по скачущим рязанцам. Монгольские луки били заметно сильнее половецких. Не слабее русских, может даже и помощнее. Стреляли монголы с умом: часть их, та, что скакала ближе к русским, пускали бронебойные стрелы по одоспешенным воинам степной стражи, те, что подальше — посылали навесом стрелы-срезни по ополченцам и табуну заводных коней в середине круга, наносящие длинные резаные раны коням и слабо защищенным людям. Коней монголы, в отличие от половцев не жалели. Буяна пока спасала хорошая кожаная бронь, защищавшая его бока. Ратьшину броню стрелы тоже пока не брали. Тех же, у кого панцирь был похуже, стрелы начали доставать: то всадник валился с седла, то конь вместе с всадником. Раненые все чаще направляли лошадей вглубь строя. Ратислав дал сигнал отвечать и сам взялся за лук.

Глава 9

Наверное, русские луки и в самом деле были чуть слабее монгольских, но броня у рязанцев была сильнее. Во всяком случае, у воинов степной стражи, скачущих по краям строя и прикрывающих собой своих плохо одоспешенных соратников. Опять, как и с половцами, счет потерь пошел в пользу русичей. Тех монгольских всадников, что двигались в ближних к рязанцам рядах, выкосили почти всех и довольно быстро. Враги, так же, как и половцы, увеличили расстояние между собой и русскими до полутора сотен саженей. Убойность их стрел сразу же упала. Они, конечно, продолжали доставать рязанцев, но нечасто, терпеть было можно. Тем более, русские стрелы тоже находили свои жертвы среди монгольских всадников. Стрел тех, правда, оставалось не слишком много.

Темнело быстро. На востоке небо стало почти черным. На западе еще светлела полоска у самого окоема. Зажглись первые самые яркие звезды. Монголы продолжали преследовать. Упорные. Стрелы продолжали лететь, но стало их заметно меньше. Или просто целиться в наступающей темноте стало труднее. Ратьша приказал прекратить стрельбу — стрел в тулах осталось совсем чуть. Немного погодя его догнал Могута.

— Скоро совсем стемнеет! — наклонившись в сторону боярина, крикнул он. — Будем прорываться!?

— Нет! — тряхнул головой Ратислав. — Эти прямой бой не примут! А мы людей растеряем в темноте! Переловят потом поодиночке! Надо держаться вместе!

Ратьша закашлялся, захлебнувшись холодным ветром.

— Ночь продержимся! — поборов кашель, продолжил он. — А еще до полудня будем в Онузле! Дотянем! Должны!

— Понял! — кивнул Могута. Помолчал. Потом предложил:

— Надо пересесть на заводных — пойдем быстрее, доберемся раньше! Как совсем стемнеет! Стеляют реже, а в темноте вообще перестанут — коней не побьют!

— Давай так!

Стемнело. Монголы, действительно, стрелять перестали. Увеличили расстояние между собой и русскими саженей до трехсот, видно опасаясь неожиданного удара, но продолжали висеть по бокам рязанского отряда. Ратьша скомандовал остановку. Переседловывали коней поочередно: половина отряда караулила от возможного нападения, вторая перебрасывала седла. Потом поменялись. Монголы, не сразу заметившие остановку русских, проскакали чуть вперед и остановились там, сбившись в кучу смутно темнеющую на фоне еще чуть-чуть светлого неба. Переседловались, построились поплотнее и, набирая разбег, двинулись на монголов. Те ждать не стали: раздались в стороны и скрылись в темноте справа и слева. Русские помчались вперед, шпоря свежих коней, не отягощенных доспехами. Судя по топоту, монголы снова пристроились по бокам отряда.

Скакали всю ночь без роздыха, определяясь по звездам. Люди вымотались. Ночью потеряли пятерых раненых, выпавших из седел, не выдержавших ночной скачки. Утешало только то, что монголам приходилось не слаще. В нарождающихся рассветных сумерках Ратислав начал узнавать знакомые места. Оказалось, что за ночь они успели проскакать большее расстояние, чем он надеялся — до Онузлы оставалось всего-то верст двадцать-двадцать пять. Враги скакали в полуверсте по обе стороны отряда. Половцев видно не было. Наверно предоставили честь разобраться с рязанцами своим хозяевам. На землю опускались утренние заморозки, на глазах серебря инеем полегшую траву. Надо было менять коней на боевых — скоро монголы снова возьмутся за луки, побьют заводных, неодоспешенных.

Встали. Ратьша свистом подозвал Буяна, из общего табуна. Жеребец послушно подбежал, встал в паре саженей, как вкопанный, ожидая привычной тяжести седла и всадника. Ратислав расседлал заводного. Конь устал, бока ходили ходуном, екала селезенка, из ноздрей в морозный воздух в такт дыханию били струи пара, пот на боках превращался в иней. Напоить бы. И его и Буяна. Да нечем. А и было б чем, нельзя — загубишь коней, остудишь. Ничего, дотерпят — недолго осталось. Перекинул седло, затянул подпруги, сел на Буяна, осмотрелся. Монголы все так же маячили в полуверсте, не пытаясь воспользоваться неизбежной неразберихой, возникшей у русских при переседловке. Ну да разобрались быстро, не стали искушать степняков дольше необходимого. Двинулись дальше. Теперь отряд ехал заметно медленнее — боевые кони не предназначены для долгой скачки, потому шли рысью.

Монголы не приближались, продолжая ехать в полуверсте по обе стороны от рязанцев. Даст Перуне, может так и до Онузлы будет. Хорошо бы — стрел совсем мало, нечем будет отгонять настырных степняков, ежели кончатся. Представив такое, Ратьша поежился. Если дойдет до того, монголы приблизятся вплотную и безнаказанно утыкают его людей стрелами, уходя от рукопашной, в которую будут кидаться русичи. В этом случае останется одно — пересаживаться снова на заводных, не обремененных доспехами, и пытаться уходить в отрыв во весь опор. Сделать это на полузагнанных заводных вряд ли получится. Спасутся немногие.

Но монголы не приближались. Видно тоже стрелы на исходе. Не мудрено — сколько вчера высыпали, а пополнить негде, как и рязанцам. Небо на востоке покраснело и скоро там начал вспухать шар солнца, пока еще не режущий глаз ослепительным своим дневным сиянием. Небо посветлело, звезды пропали, только лунный диск бледным пятном висел слева над головой. Солнце медленно, но верно карабкалось в небеса, наливаясь белым слепящим огнем. Выехали на крутой взлобок. Вот и Онузла! Добрались!

Подъезжали к пограничному городку с полудня, со стороны речки Нузлы, впадающей в Польный Воронеж. Из крепости, когда до нее еще оставалось версты три, навстречу выехал отряд всадников воинов в триста. Монголы, увидев спешащую к русским помощь, остановились, пропустили Рязанский отряд вперед, сбились в